Вершки и корешки

Слова, как и люди, с годами меняются и внешне и внутренне. Иногда очень разительно, до неузнаваемости. Так «зараза» – симпатичная барышня превращается в несимпатичную барышню и даже в инфекцию, «ряха» – женщина‑чистюля – в толстое, неприятное лицо. И наоборот: «прелесть» – обман – в «очарование», «понт» – море – в «хвастовство». Не всегда и догадаешься, что слово значило в далекие времена. Попробуете?

 

 

Прозябать

 (влачить жалкое существование)

Забытое значение:

1. Расти

2. Мёрзнуть

3. Бродяжничать

Ответ:  расти.

Подробности для любознательных

Мы все, затверживая в школе наизусть пушкинского «Пророка», механически повторяли «и дольней лозы прозябанье». Или не механически, до тех пор представляя и жалея несчастную лозу, которая дрожит от холода под снегом и ветром, пока учительница не растолковывала, что «прозябание» здесь – всего лишь старославянское «прорастание», и за лозу надо радоваться, а не переживать.

До конца восемнадцатого века «прозябали» исключительно растения. Но стоило слову связаться с человеком и впустить к себе на постой образное значение «вести растительное бесцельное существование», оно очень скоро выселило старого владельца. Славянофилы попытались спасти репутацию глагола и сосватать ему другой позитивный смысл – «раскрывать умственные способности» – процесс, ставший актуальным благодаря эпохе Просвещения, но не успевший обзавестись собственным словом.

Но проиграли карамзинской кальке с французского «développer» – «развиваться», «развитие». Кстати, и само слово «девелопер» петушком за дрожками тоже пробралось в нашу речь и получило в ней второе гражданство, сменив просветительскую ориентацию на рыночную. Девелопер – «предприниматель, занимающийся созданием новых объектов недвижимости».

Братья и сестры «прозябания»: зной, зазноба, зуб, озноб.

 

 

Таракан

(неистребимое шустрое насекомое)

Забытое значение:

1. Усач

2. Скороход

3. Сановник

Ответ:  сановник.

Подробности для любознательных

В тюркском оригинале слово звучало «таркан», или «тархан». Был такой почетный титул в Золотой орде. Русский язык переделал его сначала в «торокан», а позже – в привычное нам «таракан». Тарханское звание жаловалось особыми ханскими ярлыками и передавалось по наследству. Тарканы‑тарханы не платили налогов. Земля и другое имущество таркана‑тархана были неприкосновенными.

На Руси тарханный ярлык освобождал от податей мордву, чувашей, калмыков, башкир и татар, перешедших на службу к русскому царю. А переходили они толпами. По своему социальному статусу тарханы приравнивались к детям боярским, притом что редко кто из них мог похвастаться знатностью и древностью рода. Легко представить, какие брезгливость, презрение и раздражение вызывало это нашествие шустрых выскочек – чёрненьких, усатых, безбородых, малорослых – у спесивого русского боярства.

Тороканы‑тарханы, благодаря привилегиям, быстро разбогатели, обросли землями, разветвились, поменяли ханские ярлыки на аристократические гербы. Вилки нашлись, но лингвистический осадок остался. Поэтому знаменитой авантюристке её псевдоним, княжна Тараканова, подходил во всех смыслах.

 

 

Попутная история

«На Тверской, против Леонтьевского переулка, высится здание булочника Филиппова, популярного в Москве благодаря своим калачам и сайкам. Филиппов был настолько популярен, что московский поэт Шумахер отметил его смерть четверостишием, которое знала вся Москва:

Вчера угас ещё один из типов,

Москве весьма известных и знакомых,

Тьмутараканский князь Иван Филиппов,

И в трауре оставил насекомых.

Булочная Филиппова всегда была полна покупателей. Калачи на отрубях, сайки на соломе. И вдруг появилась новинка, на которую покупатель набросился стаей, – это сайки с изюмом.

– Как вы додумались?

– Очень просто! – отвечал старик.

Вышло это, действительно, очень просто. В те времена всевластным диктатором Москвы был генерал‑губернатор Закревский, перед которым трепетали все. Каждое утро горячие сайки от Филиппова подавались ему к чаю.

– Э‑тто что за мерзость! Подать сюда булочника Филиппова! – заорал как‑то властитель за утренним чаем.

Слуги притащили к начальству испуганного Филиппова.

– Э‑тто что? Таракан?! – и Закревский суёт старику сайку с запечённым тараканом.

– Это… изюминка‑с, ваше превосходительство!

И Филиппов съел кусок с тараканом.

– Врёшь, мерзавец! Разве сайки с изюмом бывают? Пошёл вон!

Бегом вбежал в пекарню Филиппов, схватил решето изюма и вывалил в саечное тесто, к великому ужасу пекарей.

Через час Филиппов угощал Закревского сайками с изюмом, а через день от покупателей отбою не было» (Гиляровский «Москва и москвичи»).

А вот ещё два занятных факта

1. ТАРХАНЫ, ГДЕ ПРОВЁЛ СВОЁ ДЕТСТВО ЛЕРМОНТОВ, ДО ПОКУПКИ СЕЛА БАБУШКОЙ ПОЭТА, ЗВАЛОСЬ ЯКОВЛЕВСКОЕ. ЗАЧЕМ‑ТО ЕЛИЗАВЕТЕ АЛЕКСЕЕВНЕ В 1802 ГОДУ ПОНАДОБИЛОСЬ ЕГО ПЕРЕИМЕНОВАТЬ. КАК ВАРИАНТ – В ПАМЯТЬ О ПРЕДКАХ‑МЕЩЕРАХ, КОТОРЫЕ, ПОСТУПИВ НА СЛУЖБУ К РУССКОМУ ГОСУДАРЮ, ОБЗАВЕЛИСЬ ТОЙ САМОЙ ТАРХАННОЙ ГРАМОТОЙ, СОХРАНЁННОЙ СРЕДИ ФАМИЛЬНЫХ РЕЛИКВИЙ В СУНДУКЕ ЕЁ МАТУШКИ, МАРИИ МЕЩЕРИНОВОЙ. ПОЧЕМУ НЕТ?

2. Набитая мирными контрабандистами и воспетая Лермонтовым станица Тамань и есть та самая Тьмутаракань (Тмутороканъ), отбитая у хазар в десятом веке князем Святославом Игоревичем, а сегодня ставшая синонимом глухого затерянного угла.

С умыслом или без срифмованы судьбой поэта два топонима – кто ж знает? Но ведь срифмованы!

 

 

Подлинник

(оригинал)

Забытое значение:

1. Палка для битья на допросах

2. Детёныш линя

3. Подкладка под рубахой

Ответ:  подкладка под рубахой.

Подробности для любознательных

Редкий школьник, даже тот, кто умудрялся сделать пять ошибок в «ещё» – («истчо»), не запомнил историю выражения «подлинная правда». Оно, докладывали нам учителя, просочилось в язык из застенков, где признания выбивали длинными палками – «подлинниками».

Детское воображение тут же рисовало жуткую картинку: сосредоточенный палач в кожаном фартуке, в руке – батог, занесённый для удара, на верёвке подвешен к потолку какой‑то бедолага. Такое и захочешь – не забудешь.

На самом деле, подлинник оклеветали. В его биографии нет ничего кровавого и мрачного, как нет и никогда не существовало ни описанного способа истязания, ни самой палки‑«подлинника». Упоминания о них не сыскать ни в летописях, ни в протоколах допросов, ни в подробных инструкциях для мастеров заплечных дел. Они впервые возникают в одном‑единственном месте – толковом словаре Даля и рождены его собственной богатой фантазией. Но осторожное предположение Даля – «не от пытки ли под дланниками и само слово „подлинный“?» – вдруг ни с того ни с сего превратилось в непререкаемую истину и закочевало по словарям.

Реабилитировала подлинник одна из берестяных грамот, в которой среди перечисленных видов одежд есть «подлина» – подкладка, то, что находится под платьем. Подлинная грамота – служащая образцом для последующих списков, в кипе документов она обычно хранится всегда внизу, а на неё накладываются последующие документы.

Родственник подлинника – подлец. Тоже невезучее слово. «Подлый человек» значило всего лишь «простолюдин» до тех пор, пока представитель одного сословия внешне отличался от представителя другого сословия только одеждой. А внутренне – практически ничем: и те и другие были равно невежественны и умственно и душевно.

Но эпоха Просвещения и дуэли сделали своё дело – у дворянства появились манеры, образованность, понятия о чести, порядочности, какой‑никакой нравственный кодекс. Характеристика «благородный» стала не только и не столько про родовитость, но про поведение и поступки. А люди низкого, «подлого» происхождения всеми этими похвальными качествами не обзавелись. Вот тогда‑то у слова «подлый» и возникло современное значение – «безнравственный, бесчестный».

Забавная интернет‑байка

«…Зимой в Древней Руси казнили таким способом: в мороз к столбу привязывали провинившегося человека. У ног этого человека стояло ведро с водой и веник. Каждый желающий мог обрызгать казнимого водой, таких людей называли подлецами, потому что они подливали воды, а мерзавцем – того, кто замерзал». Ни один из старинных документов о подобной казни не проронил ни словечка. Но авторов понять можно – ну хочется же, чтобы за такими неприятными словами пряталась и неприглядная история!

 

 

Плакат

(крупный рисунок с текстом)

Забытое значение:

1. Паспорт

2. Образец ткани

3. Фамильный герб над воротами

Ответ:  Паспорт, особый документ, без которого крепостные крестьяне не могли покинуть родную деревню. Слово привёз к нам из своих заграничных командировок государь Пётр Алексеевич вместе с «куртагами» (приёмные дни во дворце), «реляцией» (донесение), «суспицией» (подозрение), «куафёром» (парикмахер) и кучей других, которые, в отличие от «плаката», надолго в языке не загостились.

Подробности для любознательных

До Петра Первого русские люди по своей стране бесконтрольно гуляли на все четыре стороны. Никто не хватал их за рукав, никто не требовал удостоверения личности, да никаких удостоверений личности и не существовало.

Государство брало подати со двора, а сколько там ртов, рук, голов, откуда берутся и куда деваются, его не волновало до тех пор, пока с ростом налогов из‑за бесконечных петровских войн не обнаружилась странная закономерность: народу становится всё больше, а дворов – всё меньше. Крестьяне быстро сообразили обносить одним общим забором чуть ли не всю деревню.

Поняв, что его дурят, государство нанесло ответный удар – заменило налог со двора на подушный налог, для чего пересчитало всё мужское население империи, от младенцев до стариков. А чтобы от переписей не бегали, придумало «плакатный паспорт», который давал обладателю право на недолгую отлучку. Таким образом, крестьяне были первыми, кто получил паспорт в царской России, и последними, кто получил его в Советском Союзе: колхозникам выдали «дубликат бесценного груза» только в 1976 году.

 

 

Буян

(скандалист)

Забытое значение:

1. Необъезженный жеребец

2. Пристань с торговыми амбарами

3. Вулкан

Ответ:  пристань с торговыми амбарами.

Подробности для любознательных

Буян‑пристань и буян‑скандалист – друг другу никто, случайные тёзки. Первый буян, видимо, внук «буйны» – бревна, коряги посреди реки. От неё же и ныне здравствующий «буёк». Тот самый поплавок в воде, который в детстве, в сговоре с родителями на полотенце и спасателем на вышке, не пускал подружиться с дельфином или посетить Турцию.

А «буян‑скандалист» – результат нравственной деформации «буя», который до тринадцатого века значил – «могучий, рослый, гордый, отчаянно смелый». Помните, в «Слове о полку Игореве» был такой курский князь – Буй‑Тур Всеволод? Никаких беспричинных дебошей князь не устраивал – не бузил, не безобразничал. А прозвище своё получил за то, что был «удалейшим из всех Ольговичей, величественным наружностию, любезным душою».

Пожалуй, единственное место, где два буя встретились и даже породнились – город Буй в Костромской области на реке Костроме. С одной стороны, строили его как крепость‑пристань: желанных гостей с товаром – приветить, нежеланных, всяких там кочевников со стрелами – вовремя приметить и отогнать. А буй‑поплавок на золотом шнурке даже украшал герб города. С другой стороны, крепость была местом, куда ссылали сначала опальных бояр, потом пламенных революционеров, то есть, по мнению властей, людей неуправляемых и опасных.

А ещё у поморов «буян» – сильный северный ветер», а у древних русичей «буесть» – горячность, дерзость, отвага.

 

 

Задница

(ягодицы груб. )

Забытое значение:

1. Двор за домом

2. Пассажир ямщика

3. Наследство

Ответ:  наследство.

Подробности для любознательных

«За‑дница» – то, что осталось «за днями» жизни человека, нажитое им добро. В «Русской Правде» статья о наследстве так и называлась: «А се о задницѣ». Историки иногда стыдливо ставят ударение на второй слог – задни́ца, но лингвисты доказали, что и тысячу лет назад ударным был всё тот же первый слог.

Современную женщину эта статья в «Русской Правде» возмутила бы: имущество простого человека делилось только между сыновьями, дочерям и жёнам не полагалось ничего. Правда, у вдов не отбирали их девичье приданое. Но периной да полотенцами сыт не будешь. Когда сыновей не было – наследство уходило в княжескую казну.

Зато боярских жен и дочерей из списка наследников не вычеркивали, на зависть английским леди. Их, после смерти мужа и отца, новый владелец, какой‑нибудь дальний родственник, которому повезло родиться мужчиной, а значит, законным наследником, мог запросто оставить не только без пирожных и слуг, но и без куска хлеба и крыши над головой. Не потому ли первые, самые яростные сражения за избирательные права затеяли именно британские женщины? Только пробравшись в парламент, они могли разобраться с неправедными законами. Пробрались и разобрались!

Занятные факты

«Уильям Шекспир. Был или не был? Вот в чём вопрос. Он – факт или фейк? Это реальный гений или гениальная мистификация? Пятый век об этом спорят все кому не лень. Что ж, у сомнений в том, чьим пером писалась нетленка, есть почва – в семнадцатом веке тоже хватало и тех, кто жаждал писательской славы, хотя бы и купленной, и тех, кого обстоятельства заставляли прятаться под маской псевдонима. Но существование самого Шекспира безоговорочно подтверждает один документ. Какой? Правильно, завещание. Его начало звучит торжественной гомеровской строкой «Я, Уильям Шекспир из Стратфорда‑на‑Эйвоне, в графстве Уорик, джентльмен…»

«РОДИНОЙ ПРЕМИИ, УЧРЕЖДЁННОЙ ПО ЗАВЕЩАНИЮ АЛЬФРЕДА НОБЕЛЯ, МОГЛА СТАТЬ РОССИЯ. ИМЕННО ЗДЕСЬ ПЕТЕРБУРГСКИЙ СТУДЕНТ ИЗОБРЁЛ ДИНАМИТ. И СУЩЕСТВУЕТ ВЕРСИЯ, КОТОРАЯ ОЧЕНЬ ПОХОЖА НА ПРАВДУ, ЧТО РОССИЙСКОЕ ВОЕННОЕ ВЕДОМСТВО ЗАТЯНУЛО С ПАТЕНТОМ. ВОЛОКИТА ТАК РАЗОЗЛИЛА БУДУЩЕГО МЕЦЕНАТА, ЧТО ОН ПОКИНУЛ СТРАНУ И ЗАРЕГИСТРИРОВАЛ СВОЁ АВТОРСТВО ВО ФРАНЦИИ».

Из дореволюционных газет

«ЛОНДОНСКИЕ СУФРАЖИСТКИ ПРИ СТОЛКНОВЕНИИ С ПОЛИЦИЕЙ ПУСТИЛИ В ХОД НОГТИ И ЗУБЫ. ПОРАНЕННЫЕ ЗАЯВИЛИ НАЧАЛЬСТВУ ОБ УВОЛЬНЕНИИ, ТАК КАК НАНИМАЛИСЬ ИМЕТЬ ДЕЛО С ЛЮДЬМИ, А НЕ С КОШКАМИ».

«В лондонском парламенте в трубе духового отопления обнаружена суфражистка, проведшая там более суток, с опасностью быть ошпаренной. Её партийные начальницы утверждают, что она действовала за свой страх, без их на то указаний».

 

 

Пошлый

(банальный, вульгарный, низкопробный)

Забытое значение:

1. Старинный

2. Придорожный

3. Привозной

Ответ:  старинный.

Подробности для любознательных

Государь Пётр Алексеевич не жаловал ни Москву, ни стрельцов – её опору. И было за что! А как бы вы относились к городу, где на ваших четырёхлетних глазах эти самые стрельцы растерзали бы любимого дядю и не только его?

Став царём, Пётр с размахом отомстил и за дядю, и за свой детский испуг – увесил гирляндами стрельцов кремлёвскую стену, перенёс трон из дряхлой Москвы в новорождённый Петербург, а заодно разрушил до основания весь старый мир, отряхнув его прах со своих ног тридцать восьмого размера, слишком миниатюрных для человека двухметрового роста.

Досталось и языку. Прежде всего словам, уважаемым и чтимым в разрушенном мире. «Пошлое» открывало этот погромный список, поскольку оно означало не просто старинное, былое, а «порядок, заведённый и завещанный прадедами, а потому священный и непререкаемый». А он и был главной мишенью петровского мушкета.

Со словами, намертво сросшимися с эпохой отцов, отвергнутой детьми, только так и бывает. «Мещанин», «обыватель», «буржуазный» – оскорблены и унижены в советское время. «Советский», «колхоз», «коммунист», «чекист» – в наше. И так далее.

 

 

Халява

(дармовщина)

Забытое значение:

1. Голенище сапога

2. Приживалка

3. Корыто для корма скоту

Ответ:  голенище сапога. Оно снашивалось медленнее, и часто на свежий низ пришивали старый верх. Комбинированная обновка обходилась намного дешевле. Иногда к такой хитрости прибегали заказчики, иногда – сапожники. Одни – экономили, другие – зарабатывали.

Подробности для любознательных

Есть и другие симпатичные версии, более или менее сомнительные. Например, что «халявой» называли и голенище и ложку, которую носил за голенищем бродячий трудовой люд. В отличие от бродячего нетрудового люда, носившего там же в основном ножи. Таким образом, ложка всегда была под рукой и при везении ею можно было зачерпнуть и из чужого котла.

А вот ещё одна версия, очень шаткая, но зато и очень трогательная: «халяв» на иврите – «молоко». И вроде им в Одессе бескорыстно, то есть даром, оделяли своих многодетных собратьев‑бедняков богатые тамошние иудеи. Тележки с гуманитарной помощью курсировали по улицам под призывные крики возниц: «Халяв, халяв!». Развенчивается лингвистическая легенда без усилий, но зачем? Пусть живёт и вдохновляет нынешних бизнесменов на благотворительность.

 

 

Погреб

(оборудованный для хранения продуктов подвал в доме)

Утраченное значение:

1. Тюрьма

2. Могила

3. Вёсельное судно

Ответ:  тюрьма.

Подробности для любознательных

Лишения свободы как наказания у наших предков не существовало. Охранять, кормить‑поить узников – обременительные, никому не нужные траты и хлопоты. Со злодеями и обидчиками разбирались оперативно, без суда и следствия, и чаще всего сами пострадавшие или их родственники. А чего пустяками беспокоить князей? У них своих забот хватало: отражать и совершать набеги, играть друг с дружкой в «царя горы».

Поймал человек в своём доме или в кармане вора, прибил на месте и молодец. Лишился из‑за кого‑то руки, ноги, глаза – виновнику организовывали родня или товарищи то же увечье и отпускали с миром.

А если дело спорное, правоту решал поединок. Кто в нём победил, тот тяжбу и выиграл. Дрались с обидчиками даже женщины, когда за них некому было заступиться, или они сами умели и любили помахать кулаками или мечом. Правда, в таком случае мужчина бился, стоя по пояс в яме, вырытой по его размерам.

В общем, строительством тюрем до Ивана Грозного на Руси не заморачивались. В случае нужды выкапывали в земле дыру, глубиной в хороший колодец. В нём и «погребали». Но не преступников, а, как правило, слишком амбициозных или строптивых племянников, братьев и прочую неугодную князю родню, на прямое убийство которой он почему‑то не решался.

Яму покрывали накатом с люком, который был «заключён», то есть заперт ключом, («заключённый» – тот, кто «за ключом»), а для верности ещё и заваливали землёй. Узник чаще всего погибал от удушья и холода. Но не скудна была богатырями земля Русская! Например, Судислав, младший брат Ярослава Мудрого, просидел в погребе четверть века, а, освобождённый племянниками, выбрался на свет божий цел, невредим телом и даже рассудком.

Попутная история

Летом 1826 года в Петропавловской крепости, нафаршированной декабристами, кончились замки для кандалов. А камеры казематов всё продолжали и продолжали наполняться бунтовщиками. В ближайшее воскресенье одного из надзирателей отправили на мелочный рынок, и он сгрёб нужный товар у первого попавшегося лотошника.

Замки оказались от модных в ту пору девичьих сундучков и на латунных вставках каждого было выгравировано: «Люби меня, как я тебя», «Кого люблю, тому дарю» и прочие чувствительные слоганы, дополненные голубками и сердечками. Их на цепи и повесили. А куда деваться? Через несколько дней арестантов отправляли по этапу в Сибирь.

По воспоминаниям, Д. Завалишина, узники к происшествию и отнеслись, как к очередной ухмылке судьбы, символическому привету от Николая Второго. Но на сей раз это было скорее утешительное обещание: выполняя клятву «и в радости и в горе», вслед за кандальными мужьями в Сибирь отправились жёны, и любящие, и не очень.

Но на этом приключение гламурных оков не закончилось. Когда их, наконец, сняли, многие декабристы, не желая расставаться «со звучными свидетельствами нашей любви к Отечеству», наделали из них кольца и ожерелья, которые подарили своим верным возлюбленным, сестрам, кузинам, матушкам. Каторжная бижутерия была тут же замечена столичными модницами, и они всеми правдами и неправдами старались добыть «сибирский сувенир». А добыв, оправляли в золото и носили с особым трепетом, как некие сакральные знаки. Поинтересничав на балу или в светском салоне, прятали «ювелирку» на ночь в свои заветные сундучки, запертые замочками с голубками…

 

 

Рассеяние

(несобранность, забывчивость)

Утраченное значение:

1. Светские развлечения

2. Дождливая погода

3. Листопад

Ответ:  светские развлечения.

Подробности для любознательных

Даже по человеческим меркам «рассеянию», как «светскому развлечению», выпала недолгая жизнь – с начала девятнадцатого века до его середины. Притом что куда более древние смыслы: «рассеивать» – рассыпать что по разным местам» (слухи, зло, прах)» и «рассеивать – «разгонять» (тучи, врагов, заговоры, сомнения) живут и здравствуют до сих пор. Почему так?

Все просто. «Рассеяние» в значении «приятное препровождение времени» родилось и умерло вместе с самой беззаботной и золотой для русского дворянства порой. Она наступила после того, как Екатерина Вторая позволила дворянам не служить, не платить личные налоги, и на веки вечные владеть своими поместьями и крестьянами. До неё государева служба была обязательна и бессрочна, никаких тебе пенсий, ни в шестьдесят ни во сколько. За тунеядство расплачивались лишением угодий и званий.

Намерения у государыни были самые благие: поднять сельское хозяйство. Но хотела как лучше, а получилось как всегда. Дворяне не желали фермерствовать в деревнях, а желали веселиться в столицах. И началась тут у них совсем другая жизнь. Та самая, «рассеянная». Но она требовала неиссякаемого здоровья и финансов. А ну‑ка, попробуйте целый день трястись по скверным дорогам в карете, нанося визиты, а потом ночь напролёт танцевать до упаду или нервничать за ломберным столом. И так неделя за неделей, месяц за месяцем растёртая в пыль жизнь рассеивалась по балам и раутам. «Там будет бал, там детский праздник».

Доходы от имений, брошенных на вороватый произвол управляющих, тратились на оплату экипажей, квартир, прислуги, туалетов, карточных проигрышей. Долгами жили не только отец и автор Онегина, а почти вся светская тусовка. Полвека как‑то продержались, но вот уже имения заложены‑перезаложены, а те, что не заложены, наследниками на мелкие кусочки покрошены, на брюхе шёлк, а в брюхе – щёлк, словосочетание «обедневшее дворянство» превратилось в идиому. Какое уж тут «рассеяние»!

Потихоньку значение «рассеянности» как образа жизни уступало место «рассеянности» как «забывчивости», «невнимательности»: неизбежный побочный эффект от такого головокружительного мельтешения. Уступало, уступало, пока не уступило совсем.

Но писатели, эти Плюшкины языка, с салонным вальсирующим значением «рассеяния» не пожелали расстаться ни тогда, ни поныне.

– Он вел рассеянную жизнь, думал только о своем удовольствии, искал его в светских забавах (Карамзин «Бедная Лиза»).

– Среди рассеянной Москвы, при толках виста и бостона, при бальном лепете молвы ты любишь игры Аполлона (Пушкин «З. Н. Волконской»).

– Рассеянная жизнь и общество, где он старался сыграть роль светского человека, – всё это уносило его далеко от труда и мыслей (Гоголь «Портрет»).

– В больших городах так много рассеянности, особенно для молодого человека; конечно, эта разнообразная, шумная жизнь (Тургенев «Провинциалка»).

– Пьер всё так же ездил в общество, так же много пил и вёл ту же праздную и рассеянную жизнь (Толстой «Война и мир»).

– В такой рассеянной жизни прошли целые годы (Платонов «Чевенгур»).

– Дочь, Дина, ведёт рассеянный образ жизни. Сын, Артур, только что окончил юридический колледж (Стругацкие «Пикник на обочине»).

– Было видно что ему хочется в Барнаул. В город к девушке, которую он оставил. К той рассеянной жизни, которую он оставил (Лимонов «Книга воды»).

 

Нетленный

(привычное значение – «не тронутый разложением»)

А забытое?

1. Консервированный

2. Бездонный (от древнерусского «тло» – дно, основание)

3. Сырой

Ответ:  консервированный.

Подробности для любознательных

Помните, в «Евгении Онегине» – «…и страсбургский пирог нетленный»? Сегодня в ресторанном меню он торжественно зовется «фуа‑гра», а на магазинных баночках по‑простому – «паштет из гусиной печени». В пушкинские времена даже в столице готовить его не умели, а возили в ресторан «Талон» (теперь – Невский, 15, кинотеатр «Баррикада») прямиком из Парижа.

Пирог путешествовал, залитый жиром, в герметичной посуде, помещённой в ящики со льдом. Слово «консервированный» (сохранный) в русский язык уже проникло, но ещё в нём не освоилось, и пока для новинки приспособили «нетленный».

Консервная фабрика Николя Аппера в Париже только за одиннадцать лет до онегинского ужина со страсбургским пирогом выпустила свою первую «нетленку». Правда, пока ещё в стеклянных контейнерах, а не в привычных нам жестяных банках. Из‑за хрупкости тары целевая аудитория – интенданты флота и армии – апперовские консервы проигнорировала, и фабрика быстро разорилась, несмотря на то что Наполеон пожаловал Апперу титул «Благодетель человечества». Но упавшее знамя подхватили англичане, заменили стекло на олово, и уже в 1813 году консервы, как особый деликатес, был подан королевской семье на банкете у герцога Йоркского.

 

 

Укроп

(травянистая огородная культура)

Забытое значение:

1. Горсть мелких монет

2. Кипяток

3. Распылитель для ароматной воды

Ответ:  кипяток.

Подробности для любознательных

Дипломированные лингвисты (скучные люди!) считают, что у двух укропов (трава и кипяток) – шапочное знакомство. Точнее, кастрюльное. Мол, пращур укропа‑травы древнеиндийское «капи» – благовоние, и, задолго до того как он попал в борщи и огурцы, его запахом отгоняли злых духов, ароматизировали жилища, а молодые люди дарили пучки укропа своим подругам. А укроп‑кипяток от «кропа» – капля, потому что кипящая вода брызгается и роится пузырьками.

Но народу, судя по шквалу перепостов в интернете, больше по душе сюжет про кровное родство слов: трава стала тёзкой кипятка из‑за того, что салютует соцветиями, как кипящая вода пузырьками. Это вряд ли. Но, возможно, другая мурава имеет тесные семейные связи с кипятком‑укропом: крапива. Есть предположение, что растение получило своё имя за то, что обжигает, точно кипяток.

Образность – природное свойство нашего языка, и очень часто вполне конкретный смысл уступает место метафорическому. Опешить – лишиться коня. Ошеломить – ударить по шлему. Время – то, что вертится, повторяется. Рыло – у свиньи, то, чем роют. Уста – от «устье», потому что речь подобна воде в реке, она льётся и течёт.

Братья и сёстры «кипятка‑укропа»: кропить, кропать, накрапывать, кропотливый.

 

 

Слух

(недостоверная информация)

Утраченное значение:

1. Подземный ход

2. Эхо

3. Монах, присматривающий за послушниками

Ответ:  подземный ход.

Подробности для любознательных

Наши предки всякие подземелья рыли увлечённо. Подземные церкви скрывали паству от врага, скиты скрывали монахов от мира, тайные коридоры вели к воде и на волю. Слухи же (каменные тоннели под крепостной стеной) помогали пресечь попытки неприятеля проникнуть в город с помощью подкопа. При осаде по ним денно и нощно патрулировали, прислушиваясь к подозрительным шумам. «Слухи» спасли Псков, когда город пытались взять татары и шведы.

Слух как «продушина», «отверстие» есть и в словаре Даля. Из него Даль выводил понятие «слуховое окно», – окно на скате крыши для освещения и проветривания, но замечал: «… хотя слушать там нечего». Эх, не был Владимир Иванович теремной домостроевской боярышней, которой с сердечным другом ни в доме, ни на улице ни словечком не перемолвиться, ни платочком не помахать…

Интернет‑байка

«Слуховое окно названо в честь мастера Слухова. Крыша новорождённого Манежа в Москве бурно реагировала на ветер. Слухов придумал прорезать на ней окошки с жалюзи, и крыша перестала колыхаться». Авторов легенды не смущает, что Манеж строился в 1817–1824 годах, а слуховые окна вовсю упоминаются в русских литературных памятниках задолго до креатива мастера Слухова, о котором ни в одном документе, связанном с переделкой кровли Манежа, нет ни слуху ни духу.

 

 

Сволочь

(подлый человек, негодяй)

Забытое значение:

1. Телега, запряжённая волами

2. Мелкий чиновник‑волокитчик

3. Сор, собранный в кучу с пашни

Ответ:  сор, собранный в кучу с пашни.

Подробности для любознательных

Был когда‑то такой глагол – «соволочати»: сгребать, стаскивать. Из глагола вылепилось существительное «сволочь» – коренья, бурьян, сор, затянутые бороной с пашни, «сволоченные» в одно место. Русский язык, неравнодушный к метафорам как истинный поэт, недолго думая, превратил неодушевлённый мусор в одушевлённый. Где‑то с восемнадцатого века так стали называть всякую шелупонь, шатунов, бродяг и прочие асоциальные элементы, сбившиеся в стаю.

Ещё версии

* На Волге есть два старинных города – Нижний Волок и Вышний Волочёк. Здесь посуху волокли с одного водного пути на другой торговые суда. Труд галерный, надрывный, и брался за него народец ушлый, ненадёжный, криминальный. Сволочи, одним словом.

* Начав строить Петербург, Пётр Алексеевич потребовал, чтобы помещики присылали к нему своих крестьян. Отдавали хромых, пьющих, больных и прочий неликвид, получивший прозвище «сволочи» (сволокли со всей Руси Великой).

* Сволочи – кличка царедворцев, которые носили за царём мантию и стучали на придворных.

* Сволочами называли в старину людей, которые «сволакивали» трупы во время эпидемий и сжигали их.

* Сволочами называли людей, которые собрались (то есть сволоклись) в какое‑то определённое место. Это слово – однокоренное со словом «волость».

 

 

Нагрузка

(то, что нагружают, а также количество выполняемой работы или физических упражнений)

Утраченное значение:

1. Неликвидный товар, продаваемый в комплекте с дефицитным

2. Рюкзак

3. Гарнир в советской столовой

Ответ:  неликвидный товар, продаваемый в комплекте с дефицитным.

Подробности для любознательных

В советское время значение «принудительный довесок» у «нагрузки» был самым актуальным, поскольку практически все товары народного потребления делились на две категории: «дефицит» и «неликвид». Первый добывали граждане, второй – сбывало государство. Приобретаешь дефицит – плати и за «нагрузку».

С нагрузкой продавали даже театральные билеты и дефицитные журналы («Здоровье», «Работница», «Новый мир»). Например, к популярной книге «Домоводство» за рубль двадцать, «выброшенной» на прилавки к 8 Марта 1968 года прилагались два десятка разных брошюр на рубль восемьдесят: справочник по организации и оплате труда работников МТС, блокнот агитатора астраханского обкома партии, советы по велоспорту и много другой познавательной литературы.

Едва страна сменила курс, заменив плановую экономику рыночной, слово «нагрузка» избавилось от унизительного смысла и коммунального союза с дефицитом, магическим понятием брежневской эпохи. Теперь при слове «нагрузка» многие россияне представляют себе тренажёрный зал, и это, независимо от того, посещают они его или нет, неопровержимо доказывает, что нация идёт или, если стоит, то, по крайней мере лицом, к правильному пути здоровья и бодрости.

Попутная история

В канун первого сентября 1998 года на прилавках появился новый учебник «Русская литература XX века». В главе об Анне Ахматовой авторы допустили погрешность. Из тех, что называют «оговоркой по Фрейду». «Оговориться» заставили саму Анну Андреевну. Цитата из знаменитого цикла «Реквием», в совместном исполнении филолога, написавшего главу, и поэтессы, звучала так:

Звезды смерти стояли над нами.

И безвинная корчилась Русь

Под кровавыми сапогами

И под крышами чёрных марусь.

В оригинале вообще‑то «под шинами». Но, видимо, литературовед решил, что «чёрные маруси» – это не «эмки», фирменные машины сталинского террора, а какая‑нибудь мощная бандитская группировка. Поэтому слово «крыша» тут будет уместней, да и современным детям понятней.

В этой истории важнее не «о tempora, o mores!», а рождение и смерть несловарных смыслов, которые иногда докладывают об обстановке в стране честнее всех прочих источников. Так, эпоха шин, изъятых у Ахматовой, без сомнения, была пострашнее эпохи «крыш». Шины только давили, «крыши» могли и давить и защищать. Как договоришься. Но что в середине 1990‑х последние заняли место первых в сознании и даже подсознании граждан – очевидно.

 

 

Позор

(бесчестье)

Забытое значение:

1. Заря во всё небо

2. Смотровая площадка на крепостной стене

3. Представление, спектакль

Ответ:  представление, спектакль, публичное зрелище.

Подробности для любознательных

В свои детские и молодые годы (точнее, века) «позор» никаких дурных смыслов не имел, был белым и пушистым, и значил всего‑навсего действие, совершаемое публично, на которое можно или нужно смотреть. Его прапапа – седой глагол «зрѣти» («видеть»), сохранённый для нас Козьмой Прутковым в его чеканном слогане – «Зри в корень!».

Но на суеверной Руси никогда не любили взглядов в упор, они воспринимались как угроза, оскорбление, насмешка, а то и колдовство. Царских детей, например, от чужих взоров прятали до пятнадцати лет, женщины вообще чуть ли не пожизненно без спросу не подымали глаз, а мужчины в открытую смотрели только в лицо врага.

Безнаказанно и толпой разрешалось глазеть лишь на скоморохов и казнимых преступников. Зрители (они же – позорники) не желали бы оказаться на месте ни тех, ни, тем более, других. Скоморошьи потехи именовались «позорищем», самих скоморохов за глумливый язык, святотатства и асоциальность летописцы величали «дьявольским отродьем», власть гоняла и гнобила, а государь Алексей Михайлович вовсе запретил «бесовские игрища». Но, как это часто бывает с царями, лишив подданных веселья, его величество тут же обзавёлся собственным домашним театром. Правда, после каждого спектакля подолгу мылся в бане.

Государеву волю исполнили – скоморохов извели, «позор» же в языке застрял. Но, лишенный почвы, утратил конкретный смысл «театральное представление», а приобрёл оценочный – публичное порицание людей, замешанных в чём‑то постыдном.

Есть и другая версия: Екатерина II освободила дворян от телесных наказаний, заменив физическую боль на душевную – привилегированных преступников приковывали на торговых площадях к позорному столбу, позаимствованному у Европы, на срам, плевки и поругание. Но наказание, похоже, не было настолько распространённым, чтобы язык заинтересовался и не затруднился превратить прилагательное «позорный» в существительное «позор» с новым смыслом.

Из истории нам известны всего двое приговорённых: Дарья Николаевна Салтыкова, она же Салтычиха, и Николай Гаврилович Чернышевский, безответный автор романа «Что делать?». Причем вторую экзекуцию можно не засчитывать – народ не глумился, но по‑пушкински безмолвствовал, а одна барышня даже попыталась возложить к ногам бенефицианта букет революционных гвоздик.

Ныне живые братья и сёстры «позора» – зеркало, зарево, созерцание, надзиратель, зоркий, беспризорник. Уже покойные – «позоратель» – свидетель, «позоритель» – шпион, «позорица» – актриса.

Попутная история

Ноябрь 1607 года. Лжецаревич не признал лжеплемянников.

Семь добрых молодцев, Мартын, Клементий, Семён, Савелий, Василий, Ерошка, Гаврилка, нагрянули в лагерь недавно воскресшего во второй раз сына Ивана Грозного, хором назвались неучтёнными чадами брата его, Федора Иоанновича, и попытались заключить дядю в родственные объятия. Но дядя от объятий уклонился, а через сутки незваные племянники и вовсе дружно закачались на ночном ветру. Один за другим их участь постигла и прочих внезапно материализовавшихся отпрысков последних Рюриковичей, общим счетом семнадцать штук, включая негостеприимного царевича.

Этот беспрецедентный урожай самозванцев спровоцировал своим, пусть и краткосрочным, но всё же воцарением, Лжедмитрий Первый, он же Григорий Отрепьев, смутив души и умы неслыханным для простолюдина соблазном за здорово живёшь посидеть на московском троне.

Но обеспечило русскую историю самобытным сюжетом, прежде всего, родное суеверие: царских чад, оберегая от сглаза и порчи, до совершеннолетия держали взаперти, и никому не позволялось их видеть, кроме мамки и кормилицы. Любые два шага с дворцового крыльца делались в сопровождении слуг, которые заслоняли детей от любопытных глаз, неся на вытянутых вверх руках суконные ширмы. Ездили они в плотно зашторенных возках и колымагах, окна комнат, и без того не шибко прозрачные, размалёвывали узорами, дабы снаружи рассмотреть, что делается внутри, было невозможно, двор для игр обносили высоким глухим забором.

Потому‑то на главную роль спасённого отрока и могла претендовать толпа бродячих актёров, ни разу не похожих ни на зарезанного в Угличе царевича, ни друг на друга. Например, Лжедмитрий Первый, он же Григорий Отрепьев, был низкорослый синеглазый блондин с короткой от рождения левой рукой, а его заместитель, Лжедмитрий Второй, он же Тушинский вор, был смуглый высокий брюнет с огромной бородавкой на щеке.

 

 

Неформальная этимология

 * * *

Паразит (с древнегреческого – «тот, кто возле хлеба», русская калька – «нахлебник», «прихлебатель»). В древности паразиты были помощниками жрецов, они присутствовали при жертвоприношениях как свидетели и сами приносили жертвы. Выбирали их из незаконнорожденных детей, не спрашивая согласия. Отказ грозил судом, но никто и не пытался: звание паразита было священно и почитаемо. Кормили их, естественно, всем миром.

Потихоньку паразит из религиозного служки превратился в изысканного остроумного наперсника богатого юноши, его собеседника на пирах, который повсюду его сопровождал. Видимо, не всем хозяевам нравилось кормить ещё и свиту, тем более что паразиты отличались отменным профессиональным аппетитом.

Обязанностью паразита было рассыпать комплименты и остроты. А это уже не такое престижное занятие, как сопровождение священных ритуалов. За неудачные остроты паразита могли и выставить за дверь. Но удачные – запоминали, повторяли, записывали. Между прочим, всегда с указанием авторства. Так и до нас дошли имена античных мастеров застолья – Корил, Титималл, Мосхион и т. д. Параситов не путали с этиписитиями (поденщиками, работающими за еду) и ситокурами (дармоедами).

На Руси паразита назвали «приживальщик» и поселили практически в каждом богатом (и не очень) доме, в согласии с потребностью в общении и новостях из мира по ту сторону теремных дверей и наказом Домостроя: «Нищих, маломощных, и бедных, и скорбных, и странных пришельцев призывай в дом свой, и по силе накорми, напои и согрей».

А само слово «паразит» эмигрировало к нам аж в девятнадцатом веке из Франции, и сразу в привычным сегодня значении – тунеядца в ассортименте (от растения до человека).

* * *

Однокашник – товарищ по учёбе. Из‑за сходства звучания и значения мы воспринимаем это слово как фонетическую вариацию «одноклассника». Ну, время маленько деформировало словцо, с кем не бывает? Но, призадумавшись, понимаем, что ни «класс» в «кашу», ни наоборот, никакие превратности лингвистической судьбы превратить не могли.

Существующие этимологические толкования путанны и неубедительны. Большинство ссылается на рукописный словарь Академии наук 1792 года, где «каша» – «малое сообщество людей», в основном, артель, в которой взрослые, неграмотные мужики и ели, и спали, и работали гурьбой.

Но слово «однокашник» попало в активный оборот в 30‑е годы девятнадцатого века и сразу в привычном нам значении: те, кто провёл детство в одном учебном заведении. Тогда это были молодые люди, главным образом из дворянских семей, окончившие кадетские корпуса, которые в начале столетия понаоткрывали по всей Российской империи, и в которых мальчиков муштровали с шести лет. Где артельщики и где кадеты?

А вот каша действительно была и у тех и у других. Только у артельщиков – разная, у кадетов – гречневая, с маслом. Ею через раз кормили на ужин, и после дневных жидких супов и ненавистных котлет она была упоительным лакомством. Ею воспитанники потихоньку набивали свои карманы и шапки. «Бывало… унесешь с собой в камеру, спрячешь под подушку и поутру лакомишься этой кашею, вынимая её пригоршней». При каждой попытке заменить кашу «тощими пирогами с ароматной внутренностью давно убитого скота» кадеты устраивали «кашные» бунты.

А ещё воспитанники делились на своекоштных и казеннокоштных. «Кошт» – старинное слово, значило оно «иждивение, расходы, издержки». Своекоштных содержала семья, казеннокоштных, преимущественно сирот, – государство. Вряд ли они братались. Вряд ли первые делились со вторыми конфетами‑пряниками из родственных передач, и вряд ли вторые радовались, когда первые возвращались с вакаций розовощёкими и обласканными.

А кем те и другие были внутри своего круга? Правильно, однокоштниками. А от однокоштника до однокашника – дистанция не огромного размера. Тем более, что к середине девятнадцатого века само слово «кошт» осело в архаизмах и потихоньку забылось. Кстати, любопытная деталь: однокашник – слово‑воспоминание, оно всегда о прошлом, и о прошлом мужском. Однокашница – не звучит. А с чего ей звучать, если девочек толпой отправили за знаниями на век позже, и без каш, и без кошта.

* * *

Русской и советской интеллигенции полагалось виновато любить простой народ. Первая в него регулярно ходила, ему сострадала, им гордилась и воспевала в стихах, прозе и живописи. Вторая из него вышла и тоже сразу принялась гордиться и воспевать. Но язык, который, как и глаза, есть зеркало души, с положенной зеркалу честностью отражал и фиксировал совсем иные чувства.

Откройте любой словарь синонимов на «трудиться» или «работать». Вам навстречу с бурлацким стоном двинутся «вкалывать, впахивать, потеть, горбатиться, корячиться, вламывать, ишачить, гегемонить…». Все эти угрюмые глаголы со значением «тяжелый, непосильный труд» впервые зазвучали в Советском Союзе и зазвучали в речах тех самых выходцев из колхозно‑пролетарской семьи, которые теперь управляли, проектировали, воспитывали, лечили, ни разу не желая возвращаться туда, где не образно, а натурально пахали и вкалывали. Язык это нежелание уловил и оформил.

А вот ещё три, несправедливо очернённые новорождённой прослойкой, слова – «кондовый», «посконный» и «сермяжный». До 1931 года никаких неприятных смыслов типа «отсталый» или «неотесанный» за ними не водилось: кондовый – «традиционный» и «исконно‑народный», а также «сделанный из зрелой крепкой сосны», посконный – «сотканный из конопли», сермяжный – «сшитый из некрашеной холстины». Они появились после сцены в «Золотом телёнке», когда выпоротый соседями Лоханкин говорит о произведённой над ним экзекуции, что «может быть, именно в этом великая сермяжная правда». А великий комбинатор задумчиво повторяет: «Сермяжная? Она же посконная, домотканая и кондовая? Так, так. Из какого класса гимназии вас вытурили за неуспеваемость?». Вроде ничего обидного, но с тех пор вся четвёрка простонародных прилагательных ходит как оплёванная. Вот она – волшебная сила искусства!

Народ тоже в долгу не остался: одарил перебежчиков эпитетами «вшивая», «гнилая», «паршивая» и синонимом «шляпа».