— А я слово ба́ловаться могу не проверять, — говорит Полупшённый. — Я его вот так произношу: б́аловаться! Сразу, без проверки, ясно: ба!
— Иван Семеныч! Но такое ударение неправильно! Вы культурный человек?
— Еще бы!
— А культурные люди берегут нормы литературного языка, следуют им, добровольно и радостно подчиняются.
— Ну и пусть их. А я говорю: ба́ловаться. Очень удобно.
— Нет, Иван Семеныч. Проверку надо производить добротным материалом. А то возьмите, например, слово таскать. Доски таскать. Или таскать каштаны из огня. Знаете такое выражение?
— А как же!
— Они таскали каштаны из огня. Значит, в прошлом. А если сейчас?
— Они то́щут, ясно!
— Вот то-то и оно, что та́щут, Иван Семеныч! В литературном языке — та́щут, так произносится. И поэтому пишется: таскать. Давайте, Иван Семеныч, чтобы запомнить, громко прокричим: та-а-а-щут!
И мы с Иваном Семеновичем дружно и старательно прокричали: та-а-а-щут!
Это к чему рассказано? Это к тому рассказано, что проверять можно тогда, когда знаешь нормы литературного языка. Когда правильно произносишь.
Мы слабую позицию проверяем сильной, так нужно, чтоб сама проверка была надежной, правильной!
— Что же мне теперь делать? — хмуро спрашивает Полупшённый. — Притворяться, что я должен проверять глагол ба́ловатъся?
— Правильно произносить этот глагол надо, Иван Семенович!
— «Правильно», — передразнил Полупшённый. — Эх, ученые! Грамотеи! Спинжак через д пишут… Беда мне с ними, — ворчал, уходя, Полупшённый.